На высоком волжском берегу за старинными деревянными воротами стоит его дом, за домом — сад. Несколько десятилетий назад он начал в нем заниматься селекцией, да так и прирос сердцем к этому делу. Рассказал мне, что вывел около 20 сортов яблонь, испытал в местных условиях мичуринские, а также сорта, созданные другими советскими селекционерами. Удивило меня в его саду одно дерево. На нем привито 60 сортов яблонь. Подойдет осень, созревают плоды — и это уже не дерево, а живой музей.
Когда-то, еще до войны, прочитав книгу И. В. Мичурина, Виктор Михайлович был потрясен его упорством, одержимостью. А когда попробовал плоды, созданные ученым-самородком, тот и вовсе стал его кумиром. Сколько же сортов выведено, а у них, в Кимрах и окрестных селах, ничего такого тогда и не видывали.
И захотелось Виктору Михайловичу поразить своих земляков необыкновенными яблоками, добиться, чтобы прижились здесь чудесные деревья. В одну из довоенных зим жестокий мороз сгубил сады почти у всех в округе. Только у Новикова яблони с привитыми ветками мичуринских сортов выстояли.
Ни у кого и яблока нет, а Виктор Михайлович выставку в городском краеведческом музее устроил, показывал, какие в Калининской области можно выращивать не только яблоки, но и груши. Кимряки валом валили на эту выставку — дивились, особенно грушам. О садоводе-любителе написали в газете, он стал местной знаменитостью. К нему стали приходить за черенками, и он никому не отказывал.
В послевоенное время Виктор Михайлович продолжил эксперименты в своем саду. Видя сколь серьезно это увлечение, сотрудники местного плодопитомника охотно консультировали его. Даже С. Ф. Черненко, профессор, Герой Социалистического Труда, когда садовод написал ему о своем желании, стал помогать советом и делом.
Персональные выставки в музее, где любитель продолжал демонстрировать, яблоки и груши уже и собственных сортов, пользовались у местных жителей неизменным успехом. Преподаватели биологии учились у него прививать деревья, чтобы вести практические занятия с детьми на пришкольных участках. И сам он с юннатами работал.
Глядя на Новикова, многие кимряки занялись садами. Начали сажать плодовые деревья у заводов, школ, больниц. Страсть одного любителя зажигала многих других. Не все сады, ясное дело, обрели долгую жизнь, но какие-то цветут до сих пор, украшают землю, радуют людей.
Последняя выставка Новикова состоялась в 1978 г. Несколько лет назад его постигла беда — при пожаре соседних с его участком построек сгорело много деревьев в саду. Из двух десятков выведенных им сортов в живых осталось только шесть. Горевал он, горевал, а потом поехал в лес и привез оттуда дичков: решил начать все сначала — прививать, испытывать.
— Какие же сорта теперь задумали, Виктор Михайлович? — спросила я. — И без того, на мой взгляд, их предостаточно. Яблок только вдоволь пока не видим.
— Ирония ваша понятна. Сортов в самом деле хватает, да многие ли из них выращивают садоводы-любители? А из тех, что и выращивают, большинство летних и осенних сортов, из зимних же почти у всех одна антоновка. Нравится она вам?
— Нет, нынешняя уже не та, которую помню с детства. Кстати, в моем саду на одной антоновке яблоки с румянцем родятся — разве это свойственно ей?
Да, выродился старинный зимний сорт. Вот и задумал я скрестить антоновку с Ренетом Симиренко, да так, чтобы зимостойкость нашего северного яблока непременно осталась, а вкус благодаря юному напарнику улучшился.
Проконсультировавшись со своим давним советчиком С. Ф. Черненко, Виктор Михайлович, как и полагается селекционеру, составил план скрещивания. Для осуществления его замыслов прислали ему из Мичуринска, где на две недели раньше зацветают сады, пыльцу Ренета Симиренко. А когда бело-розовым облаком оделись и его деревья, приступил к кропотливейшей работе.
Выбрал на антоновке ветки помощнее, смотрящие на юг, выщипнул в цветках тычинки, оставив в них по четыре штуки да пестики, и обернул марлевыми мешочками. Первым безветренным утром снял марлю, нанес кисточкой на рыльце пестика присланную пыльцу снова, упаковал цветки в мешочки, а потом еще три утра проделывал такую процедуру. Мешочки снял после того, как внутри них завязались плоды. Яблоки держал на ветках до полной зрелости, а когда снял, записал в своем журнале все подробности: какой формы получились, на какой из исходных сортов больше похожи, каковы цвет мякоти, вкус и т. д. Семена из плодов высеял в горшки, а следующей весной те, что покрепче, пересадил в сад. Через год отобрал самые лучшие саженцы и стал ждать плодов. Первые яблоки ничего серьезного о себе сказать не могли, лишь примерно на пятый год селекционер может судить — удались плоды или нет. Но и тогда работа не может считаться законченной. Выводишь сорт зимний, а он может получиться осенний, и тогда селекционер прививает к веткам другие черенки, которые будут помогать сорту стать таким, каким его хочет видеть селекционер.
— Виктор Михайлович, неужели с каждым сортом так няньчитесь? И если бы с одним, а то у вас их двадцать было?
— Это все увлекает, молодит. Я пожил уже на свете, но бремени своих лет не чувствую. Пока творю — живу. Кстати, не всегда ведь опыт удачно проходит. Иногда ждешь, ждешь результатов, а они оказываются плачевными — начинай сначала.
— Ну а как в конце концов вышло с той антоновкой? Улучшил ее вкус Ренет Симиренко?
— Новый сорт, по моему мнению, удался. Назвал его Ренетом Новикова. Передал на испытание в сад Тимирязевской академии. А на оставшиеся в саду деревья снова прививаю новые, не испытанные еще мной сорта. Черенки мне присылают с плодовых станций.
— Для выставок ведь нужно получать чистые «без сучка и задоринки» плоды. Опрыскиваете деревья? Чем?
— Ничем. Мне нельзя опрыскивать — у меня куры в саду гуляют, потравишь их. Да и надобности большой нет. Домашняя птица так чистит приствольные круги и сами стволы в нижней части, что там редкое насекомое уцелеет. Воробьи тоже помогают — зимой приманиваю.
— Воробьи? А в моем саду они, мне кажется, никогда и не ищут вредителей на деревьях, больше на помойке промышляют.
— Вот поэтому они и не интересуются деревьями в саду — пищевых отходов для пропитания хватает. Весной и летом воробьев в саду не следует подкармливать.
Так, значит, куры — чистильщики сада... Теперь хотелось бы рассказать об этих курах. Они не простые, а редких пород — минорки и андалузские. Это еще одна страсть Виктора Михайловича, и здесь он тоже проявил себя как мудрый селекционер.
Увлечение породными курами передалось ему от отца. Тот держал не только кур, но и индеек выдающихся пород. Однажды взял сына в Тверь на выставку птицеводства. Мальчишка остолбенел, когда увидел там минорок. Дома у них тоже была птица этой породы, но не так хороша: не тех габаритов, не с таким ядреным и алым гребнем. И упросил сын купить их. Дорого с них взяли, зато покупка до сих пор служит сыну. От тех минорок и происходит нынешнее его стадо.
За прошедшие годы путем отбора в нужном направлении его минорка стала птицей высоконогой. У прочих владельцев, которых Виктор Михайлович знал, ноги в плюсне (от пальцев до оперения) длиной 12—14 см, а у его птицы — она не менее 18. Считает, что, во-первых, на высоких ногах птица лучше смотрится, во-вторых, увеличилась длина голени — та самая «ножка», которую так ценят в тушке. Петух, например, когда кричит свое «кукареку», вытягивается во весь рост (от пола до конца гребня) на 86 см, что для минорки удивительно.
Разумеется, отбирал Виктор Михайлович птицу и по яйценоскости, и по величине яйца. В среднем за год несушки-минорки дают 180—200 штук, но каких! Я сама видела эти белоснежные яйца — до 70—75 г будут. Как Виктор Михайлович, так и его супруга в разговоре несколько раз упомянули о том, как вкусны яйца минорок. Но я как-то не придала этому значения. Тогда хозяйка дома угостила меня яичницей из этих яиц. Проглотив первый кусок, я, признаюсь, с большой завистью посмотрела на хозяев — ведь они каждый день едят такую вкусноту.
Вообще селекционировать породную птицу — дело нелегкое. Нужно ведь еще о сохранении окраски оперения, соответствующей породе, заботиться. Скажем, в минорке всегда ценилась красота. Сочетание черного с зеленоватым отливом оперения, ослепительно белых крупных сережек и сочно-красного острозубого гребня делает ее яркой, нарядной, экзотичной. По породному стандарту она должна быть черной именно с зеленоватым отливом. Однако почему-то появляются на свет минорки с синим или фиолетовым отливом пера, и тогда, как бы хороши они ни были,селекционеру приходится выбраковывать их из стада.
Еще одна радость сердцу Виктора Михайловича — андалузские куры. Великолепная голубая птица. Она у него недавно, завезена из ГДР. У андалузок общий корень происхождения с минорками. Они и похожи — те же ослепительно белые сережки, тот же алый острозубый гребень. Так же хороша и яйценоскость. Чудная расцветка оперения. Каждое голубое перышко с темной окантовкой. По спине темно-синие длинные перья прикрывают густую голубизну. И вот это «прикрытие» не нравится Виктору Михайловичу, а потому он решил вывести андалузку просто голубую, с перьями без окантовки и без темно-синих покровных косиц. И вроде бы получается, хотя результаты, по-моему, спорны.
Впрочем, не в том дело, я хочу сказать о другом. Многие из нас имеют сады, держат кур, но часто ли встретишь одержимого человека, который бы свои шесть соток земли и курятник превратил в творческую лабораторию?! А Виктор Михайлович из таких ищущих людей. Созданию красоты он посвящает не только часы досуга, но и работу, ведь его профессия — дамский парикмахер.
Журнал «Приусадебное хозяйство», №5, 1981 год