Приехала я сюда по совету одного из подмосковных птицеводов. Он побывал в Мочилах лет этак двадцать назад, и запомнился ему чудной, но поучительный местный обычай. Будто бы в каждом дворе любителя птицы водились куры одной расцветки. Эта милая сердцу членов семьи расцветка поддерживалась годами, и когда, скажем, сын отделялся с собственной семьей, он уносил из родного двора гнездо (курицу и петуха), чтобы продолжать традицию — водить стадо той же расцветки.
Много же воды утекло за два десятилетия! Любительское дело в Мочилах дало солидную трещину. К кому бы ни обратилась я с вопросом об этой традиции, никто не помнил, что было такое. Нет — так нет. Все равно в деревне и по сей день есть интересная птица. Утки, например, только пестрые, цветные. Почему-то к ним больше лежит душа у птицеводов Мочил, а не к белым инкубаторным. Хорошей хозяйкой по разведению уток считается Антонина Николаевна Агутина, жена совхозного механизатора Алексея Андреевича Агутина. К ней во двор и зайдем.
Хлев сложен из камня. Семья держит корову, выращивает также бычков и сдает их на мясо. С покосами здесь нелегко, поэтому коровье стадо в деревне все редеет. Еще недавно было 80 коров, а ныне осталось 30. Покупают Агутины на базаре и поросят, откармливают их — одного для себя, другого сдают государству. Есть полтора десятка кур, не инкубаторных — красного и желтого оперения. Но вспомним, что мы зашли в этот двор из-за уток ореховой пестренькой расцветки.
— Это обыкновенные русские деревенские утки,— говорит Антонина Николаевна.— Хороши тем, что на пруду быстро нагуливают мясо, не жиреют, как белые. Утятина вкусная и пуху с них собираю много. Я их люблю, потому и развожу каждый год.
Деревенские утки, по словам А. Н. Агутиной, сносят весной точно 21 яйцо и садятся насиживать. Яйца хозяйка из гнезда не вынимает. Они тон-коскорлупные, того и гляди подавишь, да русская утка и не любит, когда отбирают у нее яйца. После начала яйцекладки садится в гнездо недели через три. Хозяйка ставит ящик на пол, перекладывает под него две планки для вентиляции снизу, выстилает его соломой. Утка-наседка любит обильную подстилку. Она зарывается в нее чуть ли не с головой. Но еще лучше в гнездо положить не солому, а сено — помягче. Сидит птица в гнезде 4 недели. Из 21 яйца выводится примерно 17 утят.
Кормиться утка слетает сама. Хозяйка особо не балует ее зерном, объясняя этот факт тем, что утка от зерна жиреет, кидает на произвол судьбы свое гнездо и уходит, чтобы, как сказала Антонина Николаевна, подластиться к селезню-жениху.
— Век живи — век учись,— вздыхает она с улыбкой,— Все повадки птицы изучила, каждый шаг ее знаю.
Значит, зерна наседке не достается, приходится довольствоваться мешанкой из кухонных отходов, овощей и то не до отвала. Питьевая вода всегда свежая. Утка слетает на кормежку один раз в день. Если иная наседка зачастит к кормушке, от такой хорошего вывода не жди. Чтобы она самовольно не бросила гнездо, хозяйка прикрывает непоседу ящиком. Сидит птица в закуте на террасе.
Когда утки садятся на гнезда, селезень, по мнению хозяйки, возмущается отсутствием самок. Он кричит, тревожа их, вызывает гулять на пруд, но с гнезд не отзываются. Самки исполняют свой долг.
Выводятся утята дружно. Но тут загвоздка — никак не подойдешь к утке, чтобы взять у нее птенцов. Наседка шипит, злится, норовит ущипнуть за руку. Но нужно изловчиться. Поклевышей —- на печку, где потеплее. Через день-два выйдут из яиц, обсохнут, тогда их хозяйка и подпускает к матери. Первое кормление утят, как обычно,— яичком, крутой кашкой со свежим творожком. Весь выводок с уткой Антонина Николаевна держит в кухне (при сарае). Там сложена русская печь, ее протапливает — тепло. Утка не подбирает малышей под себя, как курица. Она стоит на одной ножке, и утята подлезают под ее туловище.
Воды утятам хозяйка дает понемножку, а то намокнут, разболеются. Недели через полторы-две (а уж солнце к этой поре хорошо пригревает) выпускает их вместе с наседкой на пруд, провожает, переводя через дорогу. За выводком увязывается и селезень (как-никак отец!). На пруду он зорко охраняет их. Не зевает и мать. В случае малейшей опасности: «кряк!» — и утята ныряют под воду.
Весной, когда зелени еще мало, утята с жадностью клюют перья лука, которые хозяйка для них проращивает. Летом они особо неравнодушны к свекольным листьям. Много едят и вареного картофеля. Как и все утки, отсутствием аппетита не страдают.
Гуляют утята до осени. Как появится постоянное перо, считают — можно резать. Держится выводок на дворе Агутиных до ноября.
Очень ценит хозяйка утиный пух. Хранит его в сухом ящике или целлофановом мешке на печке. Куриное перо по сравнению с утиным никуда не годится, она его вообще выбрасывает. В дело идет не только пух, но и перья, даже маховые — с крыльев: очищает пушинки с остова. Из жесткого утиного пера в Мочилах делают хорошенькие шапочки. Научилась этому ремеслу и Антонина Николаевна.
Держит племенных уток года 3—4. На зиму оставляет двух уток и селезня (тоже служит 3—4 года). Проживают утки у Агутиных в общем хлеву, но поскольку они очень пугливы и боятся каждого шороха, то хозяева собираются выделить им отдельное помещение.
Оставляет Антонина Николаевна на зиму и двух индеек с индюком. Самки, почуяв весну, день-деньской кричат, кричат, активно интересуются женихами. Свой самец им может оказаться неугодным. Хорошо, если соседский приглянется, а то не видать хозяйке индюшат. В первое время (март, апрель) индейки несутся через день, а под конец яйцекладки ежедневно. Самка постарше откладывает 18, молодая — 9—10 яиц. Хозяйка вынимает их из гнезд, а чтобы индейки не беспокоились, оставляет там по одному куриному яйцу. Индюшиные же хранит в коробочке в комнате. За неделю до насиживания самки, по выражению Антонины Николаевны, разгнездываются: шипят, злятся, ищут, где бы поудобнее засесть за свое главное дело — вывод птенцов. И хозяйка, не мед ля, устраивает гнезда в тепле, рядом с уткой, но так, чтобы они друг друга не касались. Под индейку подкладывает 25 куриных или не более 20 индюшиных. В отличие от утки индейка — наседка усидчивая, к кормушке сама не слетает, ее приходится снимать.
С индюшатами, правда, канительно. Они долгое время нуждаются в тепле и к корму привередливы. Хозяйка дает им обезжиренное молоко — варит на нем для них кашу. Творог обязателен. Почему-то любят птенцы горечь, например, молодую полынь. Подметив это, Антонина Николаевна стала мелко рубить ее и подмешивать понемногу в кашу. Любят птенцы и крапиву «живьем» — не ошпаренную. Чай пьют охотно (хозяйка дает им остатки заварки). Кормит их 5—6 раз в день, а возмужают — 3 раза. Словом, пока выходишь индюшат — с ног собьешься.
После вылупления из яиц индюшата денечка три побудут в коробке на печке, а потом их пускают к мамаше. Постелит тряпицу, на нее посадит индюшку, под ее перьями и греются малыши. В четыре недели они уже гуляют всем выводком с мамашей и в это время любят поклевать у заборов молодую крапиву.
Индейки вольнолюбивы. На поле ловят мушек, выцарапывают из почвы червячков. Но, как говорит хозяйка, если уйдут далеко — домой сами не вернутся. Помнит, как в детстве индейки заставляли ее изрядно побегать. Вечером уток и гусей она быстро загоняла во двор, а индейка с выводком зайдет в коноплю, и как ни кличешь ее — не отзывается. Так что лучше пасти их, чтобы не прятались.
— Индейку выгодно разводить,— говорит Антонина Николаевна.— Есть в тушке, что поесть. Какой кусок ни отрежешь, мяса на нем много. И какое — белое, нежное!
Журнал «Приусадебное хозяйство», №1, 1982 год